Our province has not always been a

Our province has not always been a dead place, entirely unknown to fame, as it is today. Long ago, the people from all the farms within 20 miles brought us their crops of grain to grind. To right and left, one could see nothing but the sails turning about in the wind above the huge pine trees, and long strings of little donkeys loaded with bags climbing the hills and stretching out along the roads.
On Sundays, we went to the mills in groups. The millers treated us to wine, and we danced until it was pitch-dark. Those mills, you see, were the pleasure and wealth of our province. Then some Frenchman from Paris got the idea of setting up a steam flourmill on the road to Tarascon, and the people fell into the habit of sending their grain there, and the poor windmills were left without work. We saw no more strings of little donkeys. No more wine! No more dancing!
But one little mill continued to turn bravely on its hill. That was Master Cornille's mill. The Master was an old miller who was crazy over his trade. Then the old man shut himself up in his mill, and lived alone like a wild beast. He wouldn't even keep with him his granddaughter Vivette, a child of 15. Since the death of her parents, she had no one but her grandfather in the world. The poor child had to hire herself out among the farms for the harvest or the olive picking. And yet, her grandfather seemed to love the child dearly. He often traveled eight miles on foot to see her at the farm where she was working. When he was with her, he would pass hours at a time gazing at her and weeping. They were tears of grief for the girl.
There was something in Master Cornille's life we couldn't understand. For a long time, no one in the village had brought him any grain, and yet the sails of his windmill were always in motion as before. In the evenings, people met the old miller on the roads, driving before him his donkey loaded with fat bags of flour. If any one asked where so much work could come from, he would put a finger to his lips and answer gravely: "Hush! I am working for export." No one could get anything more from him. Everyone had his own explanation of Master Cornille's secret. But the general report was that there were even more bags of silver in the mill than bags of grain.
After a while, however, everything came to light. One day I found out that my eldest boy and Vivette had fallen in love with each other. So I went up to the mill to say a word to the grandfather. Ah! You should have seen how he received me! It was impossible for me to get him to open his door. I explained my reasons through the keyhole. The old man didn't give me time to finish, but shouted that if I was in such a hurry to get my boy married, I could go and look for a girl at the steam mill. The blood went to my head when I heard such rough talk.
I returned to inform the children of my treatment. They decided to speak to the grandfather themselves. When they reached the mill, Master Cornille had gone out. The door was locked, but the old fellow had left his ladder outside. Suddenly it occurred to the children to go in by the window.
The main room of the mill was empty. Not a sack, not a particle of grain, not the slightest trace of the silver which had been spoken a lot about, not the slightest trace of flour on the walls or on the spider webs. The lower room had the same look of poverty and neglect: a few rags, a crust of bread, and in a cor-ner three sacks, which had burst, with rubbish and plaster sticking out. That was Master Cornille's secret! It was that plaster that he paraded at night on the roads, to save the honor of the mill and to make people think that he made flour there. Poor mill! Poor Cornille! Long ago the steam millers had robbed him of his last customer. The sails still turned, but the mill ground nothing.

Результаты (русский) 1:

Наша провинция всегда не Мертвое место, совершенно неизвестно к славе, как сегодня. Давно люди из всех ферм в пределах 20 миль принесли нам урожай зерна для измельчения. Направо и слева, одно ничего но паруса, токарной о в ветре над огромными соснами и длинные строки мало ослов загружены мешки восхождения холмы и вытянув вдоль дорог не видел.По воскресеньям мы пошли к станам в группах. Миллерс угостил нас вино, и мы танцевали до тех пор, пока он был pitch-dark. Эти мельницы, вы видите, были радость и богатство нашей провинции. Затем некоторые француз из Парижа получил идею создания паровой мельницы на дороге в Тараскон и люди упали в привычку отправки их зерна там, и бедные ветряные мельницы остались без работы. Мы видели, не больше строк мало ослов. Нет больше вина! Нет больше танцевать!Но одна маленькая мельница повернуть храбро на его холме. Это был мастер Корние мельница. Мастер был старый Миллер, который был сумасшедший его торговли. Тогда старик закрыл себя в своей мельнице и жила одна, как дикий зверь. Он даже не будет держать с ним его внучка Vivette, ребенок 15. После смерти ее родителей она никто но ее дедушка в мире. Бедный ребенок должен нанять себя среди ферм для сбора урожая или оливковых комплектации. И тем не менее, ее дедушка, казалось, любить ребенка очень дорого. Он часто путешествовал восемь миль пешком, чтобы увидеть ее на ферме, где она работала. Когда он был с ней, он будет проходить часов в то время, глядя на нее и плач. Они были слезы горя для девушки.Там было что-то в Master Корние жизни, которую мы не могли понять. Долгое время никто в селе не привлечен его любое зерно, и все же паруса его ветряной мельницы всегда были в движении, как раньше. По вечерам люди встретились старые Миллер на дорогах, вождение перед ним его осла загружен с fat мешков муки. Если какой-либо спросил, где так много работы может исходить от, он положил палец к губам и серьезно ответить: «Хуш! Я работаю на экспорт.» Никто может не получить что-нибыдь больше от него. Каждый человек имеет его собственное объяснение мастер Корние секрет. Однако общий доклад было еще больше мешков серебра в мельнице чем мешки зерна.After a while, however, everything came to light. One day I found out that my eldest boy and Vivette had fallen in love with each other. So I went up to the mill to say a word to the grandfather. Ah! You should have seen how he received me! It was impossible for me to get him to open his door. I explained my reasons through the keyhole. The old man didn't give me time to finish, but shouted that if I was in such a hurry to get my boy married, I could go and look for a girl at the steam mill. The blood went to my head when I heard such rough talk.I returned to inform the children of my treatment. They decided to speak to the grandfather themselves. When they reached the mill, Master Cornille had gone out. The door was locked, but the old fellow had left his ladder outside. Suddenly it occurred to the children to go in by the window.The main room of the mill was empty. Not a sack, not a particle of grain, not the slightest trace of the silver which had been spoken a lot about, not the slightest trace of flour on the walls or on the spider webs. The lower room had the same look of poverty and neglect: a few rags, a crust of bread, and in a cor-ner three sacks, which had burst, with rubbish and plaster sticking out. That was Master Cornille's secret! It was that plaster that he paraded at night on the roads, to save the honor of the mill and to make people think that he made flour there. Poor mill! Poor Cornille! Long ago the steam millers had robbed him of his last customer. The sails still turned, but the mill ground nothing.

Результаты (русский) 2:

В нашей провинции не всегда было мертвое место, совершенно неизвестно , к славе, как сегодня. Давно, люди из всех ферм в пределах 20 миль принесли нам свои урожаи зерна измельчить. Направо и налево, не было видно ничего , кроме парусов поворота на ветру над огромными соснами, и длинные строки маленьких ослов , нагруженных мешки взбираясь на холмы и вытянув вдоль дорог.
По воскресеньям мы ходили к мельницам в группах. Мельников относились к нам с вином, и мы танцевали , пока не был зги. Те заводы, которые Вы видите, были радость и богатство нашей провинции. Затем какой - то француз из Парижа пришла в голову идея создания пара на мельницу пути к Тараскон, и люди упали в привычку посылать свое зерно там, и бедные ветряные мельницы остались без работы. Мы не видели больше строк маленьких ослов. Нет больше вина! Больше не танцуют!
Но одна маленькая мельница продолжала смело повернуть на холме. Это была мельница Master Cornille в. Мастер был старый мельник , который был с ума по своей профессии. Тогда старик заперся в своей мельнице, и жил в одиночестве , как дикий зверь. Он не мог даже держать с ним его внучка Vivette, дитя 15. После смерти своих родителей, у нее не было никого , кроме ее дедушка в мире. Бедный ребенок должен был нанять себя среди ферм для сбора урожая или оливкового сбора. И тем не менее, ее дед , казалось, любить ребенка , очень дорого. Он часто путешествовал восемь миль пешком , чтобы увидеть ее на ферме , где она работала. Когда он был с ней, он проходил часов в то время смотрел на нее и плакал. Они были слезы печали для девушки.
Существовал что - то в жизни Мастера Cornille в мы не могли понять. В течение долгого времени, никто в деревне не принесла ему никакого хлеба, и все же паруса его ветряка всегда находились в движении , как и раньше. По вечерам, люди встретили старого мельника на дорогах, гоня перед собой своего осла загружен с толстыми мешками муки. Если кто- нибудь спросил , где так много работы могли взяться, он приложил палец к губам и серьезно ответить: "Hush Я работаю на экспорт." Никто не мог ничего больше от него. Каждый имел свое собственное объяснение тайны Мастера Cornille в. Но общий отчет в том , что там было еще больше мешков серебра в мельнице , чем мешки зерна.
Через некоторое время, однако, все пришли к свету. Однажды я узнал, что мой старший мальчик и Vivette влюбился друг с другом. Так что я подошел к мельнице , чтобы сказать слово к деду. Ах! Вы бы видели , как он принял меня! Это было невозможно для меня , чтобы заставить его открыть дверь. Я объяснил свои причины через замочную скважину. Старик не дал мне времени , чтобы закончить, но кричал , что если бы я был в такой спешке , чтобы мой мальчик женился, я мог бы пойти и искать девушку на паровой мельнице. Кровь пошла к моей голове , когда я услышал такой грубый разговор.
Я вернулся , чтобы сообщить детям моего лечения. Они решили поговорить с самим дедом. Когда они достигли мельницы, мастер Cornille вышел. Дверь была заперта, но старик оставил свою лестницу снаружи. Вдруг пришло в голову детям идти через окно.
Главное помещение мельницы было пусто. Не мешок, а не частица зерна, ни малейшего следа от серебра , которое было произнесено много о том , ни малейшего следа муки на стенах или на паутину. В нижней комнате был один и тот же вид бедности и пренебрежения: несколько тряпок, коркой хлеба, а через Cor-нер три мешка, которые лопаются, с мусором и штукатурки торчит. Это был секрет Мастера Cornille в! Это было то , что гипс , что он маршировали по ночам на дорогах, чтобы спасти честь мельницы и заставить людей думать , что он сделал муку там. Плохая мельница! Бедный Cornille! Давно паровые мукомолы ограбил его от последнего клиента. Паруса еще оказалось, но мельница не земля ничего.